Персонаж ни разу не отыгрывался, просто была готовая анкета. Некоторые части биографии и характера будут изменены!

James Francis Falconer Keith, 14th Earl of Kintore, 36 y.o.
 
▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
Мои любимые родители назвали меня Джеймс Фрэнсис Фальконе Кит. Мне посчастливилось родиться 21 апреля 1979 года в прекрасном городе Абердин, Шотландия, где я прожил всю свою жизнь, но год назад переехал в Калифорнию. На данный момент я писатель и владелец издательского дома и меня все устраивает, разве что о второй профессии не распространяюсь. В своих самых смелых фантазиях я представляю умных милых сердцу девушек, но все равно в реальной жизни не могу жить без главного редактора моего издательства. Кстати, вы сможете полюбоваться на меня вбив в гугле James McAvoy, ведь именно так я выгляжу.
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲

ящик пандоры
для того, чтобы вы смогли меня понять - расскажу о своем характере подробнее

Наверное, одного взгляда будет недостаточно, чтобы сложить правильное мнение обо мне. Да и двух взглядов тоже. Пожалуй, самым верным определением моего альтер-эго будет - таинственный альтруист. О таких, как я, должны говорить "гордый горец", впрочем моя наружность докажет обратное. Я не из тех, кто бросается на передовую и топит свою внутреннюю несостоятельность в бою или случайных сексуальных связях. Поскольку привык контролировать свои эмоции и разбираться в проблемах по возможности детально, чтобы не доставлять проблем ни себе, ни оппоненту. Конфликты случаются со мной, но довольно редко, так как я не склонен иронично и саркастически отношусь ко всему вокруг, а пытаюсь понять мир рядом с собой и его интересы. Чужие потребности всегда ставлю выше чьих-либо других и вряд ли кому-то удастся меня переубедить потому, что мне нравится то чувство, которое я испытываю, когда помогаю другим, будь то кампания по защите животных, или голодающих детей, или по развитию лекарств от лихорадки Эбола, да и в частности, элементарное оказание услуг кому-либо, не взимая за эту плату, заставляет меня думать, что я живу не просто так. Я кажусь реалистом и закоренелым логиком, но в душе я безнадежный романтик и мечтатель, верящий в любовь всей жизни и мир во всем мире (право же, я должен был быть хиппи в прошлой жизни, не иначе). Баловень судьбы, рожденный в рубашке, хозяин жизни, чертов победитель - так должно обо мне говорить, поскольку чаще всего именно такими и представляются иные люди с такой же родословной и биографией, но я тот еще оксюморон для общества, ибо не привык выставлять свои титул и личные заслуги на всеобщее достояние, для меня в почете - осознание нужности той малой доли людей, что знают мою душу, чем ту оболочку, кои представляют оные. Я достаточно религиозен, поскольку рожден в католической семье, впрочем, обучался в англиканских пансионах и колледжах, а посему именно церковь Англии ближе мне по духу, и я считаю, что своим родом и достоянием, а также теми возможностями, какие я могу подарить другим, я обязан Всевышнему. Своенравие и независимость также присутствуют во мне, но сейчас это больше для меня область, которую я лишь начал постигать - что касается первого, независимость бы я предпочел в том ее виде, где мне не надо было бы исполнять роль богача; когда же дело касается решения личных вопросов, я также привык достигать желаемого, не прибегая к чьей-либо помощи, ибо не люблю докучать людям своими проблемами, зная, что я в силах сделать все самостоятельно. Трудолюбив, в меру упрям, вежлив и при надобности, красноречив, а самое главное — я зависим от общественной оценки, и мечтаю о простой человеческой свободе. А самое любопытное при общении со мной то, что я с легкостью скрываю свою истинную натуру, ибо в жажде эмоций и впечатлений, я способен очутиться далеко не в золотой середине, а в другой крайности, и это пугает меня. Я спокойно реагирую, когда кто-то отводит взгляд, когда кто-то врет в глаза,ибо никто не безгрешен, а я достаточно терпелив и человечен, чтобы не выставлять напоказ чужие пороки, впрочем, есть одна миледи, которая напрочь не соответствует этим словам, ибо с нею я становлюсь полной своей противоположностью - точно будучи всю жизнь Ангелом, я превращаюсь в дикого Демона. Именно она открыла мне, что я способен выходить из себя, вести споры на предельных эмоциях, а также напиваться (что я делаю крайне редко, ну или делал). Так или иначе я любитель все контролировать потому, что семейные традиции не выкинешь, они засели в моей голове надолго.  Мне крайне просто понравится, и я достаточно быстро открываюсь людям в той мере, чтобы они знали мой духовный склад, но не финансовый и родословный, ибо научен ошибками родителей, где брак и дружба становятся теми роковыми ошибками, что непременно ведут к смерти. На самом деле мне трудно оценить себя, чтобы вы поняли мою натуру, но я надеюсь, что время все нам покажет - иного и быть не может.

пандорум
а теперь, читайте историю моего жизненного пути

Как вы уже знаете, мое полное имя Джеймс Фрэнсис Фальконе Кит. Длинновато и не понятно, не так ли? Почему так? Все дело в том, что на данный момент своей жизни я являюсь 14 графом Кинтор, самым молодым главой шотландского клана Кит. Вы можете подумать, что я горжусь этим, но единственная польза от ношения титула и имени с богатой родословной состоит в том, что я могу позволить себе распространять денежные средства на благотворительные кампании.
Я был рожден в прекрасной и тихой Шотландии, и я навсегда буду к ней привязан. Вот только место, где я появился на свет и выбор семейства вряд ли составляют превосходную идиллию. Понимаете, в моей семье первостепенную роль в воспитании себя как личности играют - традиции. Стоит также отметить, что традиции эти, главным образом, касались бабушек и дедушек, а также различных теток и дядей, ибо мои родители определенно не были из числа блюстителей правил. Отец мой был человеком со слабым здоровьем, причем больше это касалось его психического  состояния, нежели физического, так как он к своим 26 годам все также продолжал играть в солдатиков и войнушки, когда был уже полноценным  мужчиной. Но так или иначе, именно он был наследником титула, а для того, чтобы титул сохранился, необходимо было выбрать ему жену да поскорее. Разумеется, никто из шотландского общества к нему в партнеры не набивался, учитывая его слабоумную славу, а прочим оно и не нужно было. Так на глаза и попалась американка, которая станет моей матерью. Не знаю, какой она была на самом деле, но бабушка всегда говорила, что та умеет пускать пыль в глаза, ибо при первом знакомстве показалась им идеальной женщиной с прекрасными манерами и светлым складом ума, особенно им понравилась ее забота о моем отце, но как выяснилось, позднее, она была не более, чем охотницей за состоянием и титулом. Ее американская семья тогда лишь пробовала себя в среднем бизнесе, и не сказать, что это были уверенные шаги, поэтому фактически моего отца женили на безродной, так говорила бабуля. Почему я так часто упоминаю бабушку? Она забрала меня под свое крыло, стоило мне появиться на свет. Уже тогда она разочаровалась в своей распутной и расточительной невестке и не желала, чтобы я, как она говорила, подвергался губительному воздействию американских нравов. По-моему, она говорила американских, имея в виду, сумасшедших. Во всяком случае, оттенок был именно таким. Но бабуля, какой бы замечательной женщиной она ни была, также не уделяла мне достаточно внимания. Все мое воспитание с ранних лет было передано нянькам и учителям. Родительской любви я просто не знал, ибо с матерью нам видеться не разрешали, а отец умер еще тогда, когда я едва начал понимать, что происходит вокруг меня. Бабушка также предпочитала держаться в стороне и не баловала меня заботой, ибо по старинке считала, что детей до 7 лет не гоже допускать к обществу, а репутация их семьи была предметом особенной важности. Дедушку я видел и того реже, ибо он был главой клана и занимался вопросами всей семьи, не обращая внимания на младенца, что спит на верхних этажах в окружении пеленок и игрушек. Так прошли мои ранние годы, и если вы думаете, что впоследствии, что-либо менялось, то вы глубоко ошибаетесь.
Я помню, что много читал и учился, и мне нравилось это. А в возрасте семи лет меня отправили в школу-пансион в Лангроув, где в то время учился наравне с другими Принц Уильям, известный сейчас миру как герцог Кембриджский. Лично я запомнил его, как такого же школьника, как и все остальные, которого всегда ставили в пример за старательность. Позднее, и он, и я отправились в Итонский колледж, поэтому логично, что семью я не видел. Всю мою жизнь заполнили литература, латынь, древнегреческий, физика, география и прочие школьные предметы. В школе я не был таким уж тихоней, но и балагуром меня не назовешь. Я был из числа тех, кто если и шел на какие-либо шалости, то просто был ведомым другими зачинщиками торжества. Тем не менее друзей  у меня было предостаточно. Именно в Итоне я получил ту базу, которая помогает мне в жизни до сих пор. Когда же летом я возвращался к семье, к бабушке, то она, в основном, вела со мной светские разговоры, и держалась отстраненно, ну вы представляете, как уже немолодая дама, опустившись в кресло у камина, потягивает чай из фарфорового сервиза и задает вопросы да делает краткие ремарки на мои ответы, глядя на игру пламени. Трудно назвать это диалогом двух близких людей, и все-таки я уважал эту женщину, даже тогда, когда она нарочно затрагивала тему моей американской матери. А я о ней и думать не успевал. Я просто верил бабуле, ибо иной причины, по которой эта женщина не хотела видеть своего сына и предпочитала веселье, я не видел. Впрочем, не успел я окончить Итонский колледж, как мои бабушка и дедушка погибли, причем не своей смертью, но стали жертвами авиакатастрофы. Я помню как носил траур, и как меня поддерживали мои тетки, коих я видел от силы раз-два в жизни. А затем встал вопрос передачи титула, и тут нарисовалась моя матушка. Мне пришлось переехать к  ней, и я честно пытался найти к ней подход, пробовал полюбить ее, но она просто не давала мне шанса. Впервые выяснилось, что наши взгляды на жизнь в корне различны. Я хотел закончить учебу в Итоне, поскольку далеко не каждому везло получить королевскую стипендию, что моя мать считала вздором и пустой тратой времени. Более того, когда я изъявил желание поступить в Кембридж, она также была категорически против, ведь по ее меркам я уже должен был вести частный бизнес и обогащать ее кошелек. В конце концов, я стал казаться ей таким идиотом, что она перестала обращать на меня внимание и если и видела, то звала лишь отпрыском слабоумного.
Я не буду говорить о том, что было дальше, ибо итак сказал предостаточно - я просто хотел показать, в какой среде я рос. Это было не просто, я был лишен эмоций и чувств, и меня всегда не покидало чувство, что я создан для чего-то другого. Поэтому однажды перешел в благотворительности, благо с совершеннолетием, я смог распоряжаться семейными счетами, тогда-то и случился острый конфликт с матерью, так как по ее мнению, мне надобно было все средства оставлять ей одной и ее развлечениям. Я давал ей, возможно даже больше, чем она могла себе позволить при живых бабушке и дедушке, но теперь, когда почувствовала, что из меня можно качать средства, она воспользовалась этой ниточкой. В конце концов, ее свела в могилу ее же страсть - алкоголь. Она предчувствовала свою погибель, потому что каким-то образом, составила завещание и в тот миг мне открылся мой титул по праву и именно в этот миг погиб кто-то из моих дядей, кто был главой клана. На меня возлагали большие надежды, ибо я считался самым сдержанным и самым выгодным представителем клана. Не знаю, почему родственники так решили, но сейчас все так, как есть. И не важно, что после учебы в Кембридже, где я занимался историей и литературой, я собирался податься в написание своих научных трудов - теперь мне нужно было постигать множество семейных тайн и уметь вести беседы среди среды бизнесменов. Так, мне и сказали, что в Америке у моей матери оставалось издательство в Калифорнии, откуда она родом, и она переписала его на меня. Мне нужно было оказаться в штатах для соблюдения какой-то бумажной документации, но я задержался здесь. Во-первых, я никогда не знал ничего о своих американских родственниках и найти информацию о них мне показалось задачей первостепенной важности, так в конце концов, во мне течет не только кровь горцев из Хайленда. Во-вторых, издательский бизнес действительно меня заинтересовал, ведь доселе я был лишь по другую сторону баррикад - писал исторические романы и новеллы, а здесь что-то новое и это дало мне ту дозу вдохновения, в которой я так нуждался, впрочем, сейчас, будучи совсем одним я не могу сказать, что достиг удовлетворения от жизни. Более того, мне думается, что я еще в поисках. Я остался в штатах и стал пользоваться сокращенным именем, где ничто не указывало на мою принадлежность, благо вести дела клана можно было и засчет современных новинок. Издательство называется по фамилии Кит, поэтому когда я обратился туда с просьбой напечатать свою книгу, никто не знал, кто я таков, ведь заурядный Фрэнк Фальконе вряд ли может быть владельцем и тем более графом. Эта особенность помогла мне свести знакомство с главным редактором этого издательства, потрясающей полной жизни женщины, в которую я влюбился без памятства, но которая не отвечала мне взаимностью в виду моей заурядности. И я кручусь вокруг нее как можно больше и вдруг она узнает, кто я такой и тогда-то в моей жизни совершается кувырок. Она дает мне те эмоции, которые я сдерживал в себе всю свою жизнь. Я даже не подозревал, что такие чувства живут во мне. Какие? О, скоро вы узнаете. А сейчас я прекращаю вести разговор, поскольку вы итак наслушались обо мне вдоволь.